Берримор
-- Мирослав Немиров 10:37, 2 июня 2007 (MSD)
Берримор Дрю
Лето 1998, человек по имени Юрий Шаповалов приезжает жить к автору этих строк, приехав из Тюмени с целью лечиться от алкоголизма: в Тюмени ему излечиться от него никак невозможно: там у него дружки, а где дружки, там – – –
Он приезжает, у него огромная сумка на плече – более чем в половину человеческого роста, - он ее начинает распаковывать.
Вынимает оттуда штук сорок толстых книг богословского содержания, от трудов Иоанна Златоуста и Игнатия Брянчанинова до диакона А.Кураева и Льва Тихомирова.
Мешок лекарств – фистал, энзистал (пищеварительный тракт отказывает), мочегонное (выводить похмельные яды по утрам), панангин (от сердечной аритмии), куча противоастматических (Ю.Ш. с детства страдает тяжелой астмой), реланиум в ампулах и таблетках (уменьшать муки похмелья) и еще куча всякого, чему я и названия не знаю.
Еще - мешок пузырьков корвалола, штук 60, они гремят как патроны от крупнокалиберного пулемета.
- Корвалол-то зачем?
- Да ты что! В нем же фенобарбитал! Стакан корвалола наебнешь, потом стаканом водки отлакируешь – нирвана!
Последней вынимается большая ярко-желтого цвета медицинская клеенка, какую в поликлиниках на кушетки для уколов стелят.
- А это зачем?
- Так я же ссусь! – возмущенно ответил Шапа.
И правда, так и было: обоссался в первую же ночь. И далее ссался еженощно.
- Это от корвалола, - объяснял Шапа. – Расслабляет клапаны…
Смрад в нашем доме - а была еще и летняя жара – стоял как примерно, наверно, стоит в доме престарелых – смешанная вонь из корвалола, ссаки и много месяцев немытого тела; о причине последнего – далее.
2. И вот.
Подъем происходит в среднем в четыре утра, осуществляется он путем вскакивания в ужасе из-за грохота: это Ю.Шаповалов пытается попасть в сортир и, непременно на что-нибудь по пути наткнувшись, падает во весь рост.
Мы с моей Птичкой, вскакиваем, бежим, поднимаем Шапу, ведем его на кухню, сажаем на имеющейся там диванчик.
– У-у-у, у-у-у, – мычит Шапа, давая тем самым понять, что ему немедленно нужен стакан, до краев наполненный водкой, ибо он пребывает в состоянии многомесячного похмелья.
– Да ты что, Шапа! – призывает его автор этих строк. – Ты ведь меня сам учил, помнишь: никогда не похмеляйся, сразу только проснувшись! Обязательно сначала нужно умыться, принять ванну, привести себя в полную красоту, а уж потом… А то не похмелит ведь, только тут же снова нажрешься!
– Какая ванна! – гневно восклицает Шапа. – Да я не умывался полтора месяца! Запой!
(Кстати, типичное явление: запой – а также, кстати, и депрессия – настоящая, медицинская, биохимическая, а не просто дурное настроение, именуемое для лихости «депрессняк» - почти всегда связаны с водобоязнью, я сам, когда был в депрессии – той самой, медицинской, подробности см. в сообщ. Торпеда - не мылся месяца три.) (Впрочем, что там не мылся – не раздевался! Но это отдельная тема.)
Упорная Птичка настаивает все-таки на выше гигиенических процедурах, ведет Шапу в ванную, и умывает его на английский манер, то есть макая личиком в заткнутую тряпкой раковину. Чистит ему зубы. Причесывает. Только после осуществления этих процедур Шапа, наконец, получает свою дозу – не стакан, конечно, налитый до краев, но половину его.
Шапа, конечно, клянчит полный, но Птичка непреклонна:
– Немного посиди, это вот сначала в себе осознай, а потом еще получишь.
3. По ходу планомерного получения положенных порций взгляд Шапы проясняется, он оживает, начинает балагурить, шутить шутки, задавать вопросы, получать ответы.
Каждое утро звучал и такой вопрос:
– А эта у тебя в коридоре висит, в сторону сортира, – это кто?
В коридоре у меня висело в то время штук двести разнообразных картинок с изображением разнообразных красоток, покрывая все стены его от пола до потолка, – я как раз в очередной раз занимался написанием сообщений в такое ответвление моей "Общей Энциклопедии Всего", которое так и называется: "О разнообразных красотках".
– Где?
Шапа вставал, вел меня в коридор, показывал.
– Да, Шапа, – говорил я ему тогда, – что-что, а вкус у тебя постоянный: ты уже четвертое утро подряд меня об этой картинке расспрашиваешь. Это Дрю Берримор.
– Кто такова?
– Да я уж тебе сколько раз рассказывал!
– Ну, расскажи еще раз, я не запомнил.
4. Я рассказывал: американская старлетка-малолетка, нет еще и восемнадцати.
Дочь известных в Голливуде родителей-киноартистов.
Снялась в нескольких кинофильмах, не в особо главных ролях.
Популярности добилась в основном своим демонстративным поведением малолетней шалашовки, прошмандовки и мокрощелки: то в прямом эфире телевидения на каком-то ток-шоу одни махом ни с того ни с сего скинет с себя все, что есть, вплоть до трусов, то придет на заседание голливудских боссов в жопу пьяная и залезет с хохотом плясать на стол, - и т.д. - вот такая, мол, я дурочка, оторви да брось.
Бойфрендом имеет гитариста из группы "Хоул", хотя сама Кортни Лав ее (Дрю Берримор) терпеть не может.
Выслушав это, Шаповалов Ю. шел опять в коридор, стоял, внимательно разглядывал картинку, после чего восклицал с уважением:
– Вот какая! – после чего мы возвращались к нашим баранам, то есть шли покупать водку, ибо приняв с утра 300 граммов, конечно, теперь идти в наркологическую клинику уже глупо, и все прочее, которое тоже описано и, когда мы доберемся до буквы К, будет опубликовано в сообщении Конина Наталья.
Вот таков вкус относительно вопросов красоты Шаповалова Ю.; если кто его раньше не знал, пускай теперь знает.
5. Что интересно – от алкоголизма Шаповалов Ю. был-таки излечен!
Вернувшись так и неизлеченный домой (перед этим допившись и до эпилептических припадков – по 4 в день! – так называемая "алкогольная эпилепсия" – и до белой горячки, из которой бригада санитаров неделю выводила его прямо у меня на дому – хорошо, папа у Шапы банкир, может позволить себе такие расходы) – вернувшись в Тюмень, он продолжил свои безумства.
После рассказывал: месяца два все время его преследовала обонятельная галлюцинация: все время казалось, что воняет говном.
Чтобы ее перебить, засадишь пару-тройку стаканов – вроде перестает.
А потом обнаружилось: это не галлюцинация, это он обосрался, и говно сползло по ноге – а он был в спортивных штанах, заткнутых в носки – и, кончено, все это время их не снимал. Оно и воняло.
И папа в конце концов не выдержал, использовал свои деньги и связи и запер Шапу в дурдом, да не в простой, в которых Шапа лежал не по разу и безрезультатно, а в дурдом тюремного типа: в психушку, где бессрочно пребывают убийцы, маньяки и прочие, по суду признанные невменяемыми, и которым тюрьма поэтому заменена на принудительное содержание в психиатрической клинике.
И – сработало!
Полтора месяца пребывания там убедили-таки Шапу в необходимости полного отказа от рюмочки, и вот уж более четырех лет он не пьет – абсолютно.
И даже освоил компьютерное дело на специальных курсах и поступил на работу, и вполне успешно работает – Шапа! С 17 до 35 лет не занимавшийся в жизни ничем, кроме пьянства и богемного образа жизни, и до этого проработавшего в общей сложности наверное, полтора месяца.
Вот какова сила знаменитой и осужденной мировым сообществом советской карательной психиатрии!