Евтушенко
Евтушенко, Евгений
Я бужу на заре своего двухколесного друга Мать кричит из постели: "На лестнице хоть не трезвонь!" Я свожу его вниз. По ступеням он скачет упруго. Стукну шину ладонью – и сразу подскочит ладонь!
Я небрежно сажусь – вы посадки такой не видали! Из ворот выезжаю навстречу воскресному дню. Я качу по асфальту. Я весело жму на педали. Я бесстрашно гоню, и звоню, и звоню, и звоню...
за Москвой петуха я пугаю, кривого и куцего. Белобрысому парню я ниппель даю запасной. Пою коричневый квас в пропылившемся городе Кунцево, привалившись спиною к нагретой цистерне квасной.
Продавщица сдает мокрой мелочью сдачу. Свое имя скрывает: "Какие вы хитрые все". Улыбаясь: "Пока!" Я к товарищу еду на дачу. И опять я спешу, и опять я шуршу по шоссе.
Он сидит, мой товарищ, и мрачно строгает дубину на траве, зеленеющей у гаража. Говорит мне: "Мячи вот украли... Обидно..." И корит домработницу: "То тоже мне страж... Хороша!"
Я молчу. Я гляжу на широкие, сильные плечи. Он о чем-то все думает, даже в беседе со мной. Очень трудно ему. На войне было легче. Жизнь идет. Юность кончилась вместе с войной.
Говорит он: "Там душ. Вот держи, утирайся". Мы по рощице бродим, ругаем стихи и кино. А потом за столом, на прохладной и тихой террасе, рядом с ним и женою тяну я сухое вино.
Вскоре я говорю: "До свидания, Галя и Миша". Из ворот он выходит, жена прислонилась к плечу. Почему-то я верю: он сможет, напишет... Ну, а если не сможет, я думать о том не хочу.
Я качу! Не могу я с веселостью прущей расстаться. Грузовые в пути догоняю я махом одним. Я за ними лечу в разреженном пространстве. На подъемах крутых прицепляюсь я к ним.
Знаю сам, что опасно! Люблю я рискованность. Говорят мне, гудя напряженно, они: "На подъеме поможем, дадим тебе скорость, ну, а дальше уже, как сумеешь, гони".
Я гоню что есть мочи! Я шутками лихо кидаюсь. Только вы не глядите, как шало я мчусь, - это так, для фасону. Я знаю, что плохо катаюсь. Но когда-нибудь я хорошо научусь.
Я слезаю в пути у сторожки заброшенной, ветхой. Я ломаю черемуху в звоне лесном, и, к рулю привязав ее ивовой веткой я лечу и букет раздвигаю лицом.
Возвращаюсь в Москву. Не устал еще вовсе. Зажигаю настольную, верхнюю лампу гашу. ставлю в воду черемуху. Ставлю будильник на восемь, и сажусь я за стол, и вот эти стихи я пишу ...
1955
Талантливо?
- Талантливо.
Глуповато?
- И это есть.
Плохо это?
Нет, в данном случае - хорошо.
Это Буколическая поэзия наших дней (с оттенком только что - в смысле, в 1955 году - прочитанного Евтушенкой Хемингуэя) - а в буколической поэзии некая глуповатость есть обязательная составляющая.
Которая ее не только не портит, а придает ей шарм.
2.
Или:
Разговорились люди нынче. От разговоров этих чад. Вслух и кричат, но вслух и хнычут, и даже вслух порой молчат.
Мне надоели эти темы. Я бледен. Под глазами тени. От этих споров я в поту. Я лучше в парк гулять пойду.
Уже готов я лезть на стену. Боюсь явлений мозговых. Пусть лучше пригласит на сцену меня румяный массовик.
Я разгадаю все шарады и, награжден двумя шарами, со сцены радостно сойду и выпущу шары в саду.
Потом я ролики надену и песню забурчу на тему, что хорошо поет Монтан и возлюбуюсь на фонтан.
И, возжелавши легкой качки, лелея благостную лень, возьму я чешские "шпекачки" и кружку с пеной набекрень.
Но вот сидят два человека и спорят о проблемах века.
Один из них кричит о вреде открытой критики у нас, что, мол, враги кругом, что время неподходящее сейчас.
Другой - что это все убого, Что ложь рождает только ложь и что, как б ни эпоха, неправдой к правде не придешь.
Я закурю опять, я встану, вновь удеру гулять к фонтану, наткнусь на разговор другой... Нет, - в парк я больше ни ногой!
Все мыслит: доктор медицины. что в лодке сетует жене, и женщина на мотоцикле, летя отвесно по стене.
На поплавках уютно-шатких, в аллеях, где лопочет сад, и на раскрашенных лошадках, - везде мыслители сидят.
Прогулки, вы порой фатальны! Задумчивые люди пьют, задумчиво шумят фонтаны, задумчиво по морде бьют.
Задумчивы девчонок челки, и ночь, задумавшись всерьез, перебирает словно четки, вагоны чертовых колес...
1955
То же самое.
3.
Да жаль, мало у него такого.
Ибо Евтя буколической поэзией ограничиваться не желал, а, науськиваемый советской критикой и воспитанием, все норовил быть агитатором-трибуном-главарем, а также и мыслителем, а также и поэтом "беспощадной искренности".
Тут наружу лезла уже не милая глуповатость, а самая махровая глупость самодовольного ("бесстрашно искреннего!") совка; и вот это-то - а это 90, если не 99, процентов сочиненного Е. - читать теперь совершенно невозможно.
4.
Вряд ли это его персональная вина.
Вознесенский, Марлен Хуциев, Окуджава, прочие, прочие, вплоть даже и самого Венички Ерофеева тоже - - -
Потому что очень уж трудно, будучи совком по воспитанию, живя всю жизнь в совке, совковые книги читая, совковой морали придерживаясь - суметь это в стихи - не пускать.
Нужно было или на фиг бежать, пока не пропитало до мозгов костей, - Лимонов, Бродский, Соколов, др., - или быть совершенным внутренним диссидентом - лианозовцы, - или уж полным циником, который - - -
Ни на то, ни на другое, ни на третье у всех этих шестидесятников ярости не хватило, и вот - - -
И результат: Евтушенко, человек, который (из тех, кто является сочинителями стихотворений) имел в XX веке самое большое количество прижизненной всенародной славы (настоящей славы, а не популярности среди ценителей), - ну, может быть, деля первое место с Высоцким, - уже сейчас находится в полном забвении и презрении; фамилию и морду лица, конечно, все помнят, но чтобы кто-нибудь читал его стихи - из представителей нынешних поколений, я имею в виду, тех, кому меньше сорока...
5.
И далее, я думаю, будет более.
Прецедент имеется: сумасшедшая прижизненная слава Надсона - и через двадцать лет одна фамилия, притом переполненная негативными коннотациями.
Ну, вот я пару стихотворений и воспроизвел.
Ради справедливости; чтобы показать: кое-что в Евтушенке все-таки было.
6.
Тем более что если уж совсем по справедливости, то вообще-то Е. должен быть признан одним из немногих людей, сумевших самостоятельно внести в русскую поэзию одну из очень важных и полезных формальных новаций.
Он изобрел "корневую "рифму", когда рифмуются начала слов, а не их концы.
В приведенном стихотворении "Парк":
тени - темы,
стены - сцене,
медицины - мотоциклу,
вреде - время,
фонтаны - фатальны,
и проч., и проч.
Может, изобрел ее и не лично Е., но регулярно и систематически везде и повсюду стал ее применять именно он.
И с его подачи так стали в 1960-е рифмовать абсолютно все, и чуть ли не в обязательном порядке - "это так современно!" - и такая рифма стала одним из зримых символов ранних (1955 - 1964) шестидесятых.
"Враг - враль", например, у Ахмадулиной, и проч.
Сейчас мода ушла, а рифма - осталась.
Я например - вполне охотно так при нужде рифмую, находя подобную рифму ничем не хуже любой другой.
7. адреса
7.1 Стихи Е.Евтушенко на сайте Рутения.ру -
http://www.ruthenia.ru/60s/evtushenko/index.htm
7.2 Cтраничка Е.Е. на "Стихия - лучшая поэзия"
http://www.litera.ru/stixiya/authors/evtushenko.html
Евтушенко 2005 02 жжот:
ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА
Любиночки - что за словечко... На посиделках у крылечка шепнула ты: "Смелее будь. Зайди под кофту... Там как печка", - и пригласила руку в грудь.
Медведь тряс цепью во дворе. Изба встречала, скрипнув глухо. "Я,коль сравнить с тобой, старуха. Шестнадцать есть?" Набравшись духа, я сдунул с губ небрежней пуха: "Давно уж было…В январе..." - и золотилась медовуха, шипя в брезентовом ведре.
Как танцевали мои зубы по краю острого ковша, когда поверх овчинной шубы я ждал тебя, любить спеша.
И ты сказала: "Отвернись", а я совсем не отвернулся и от восторга задохнулся, взмывая в ангельскую высь.
Ты пригрозила, вскинув ступку: "Бесстыжий... Зыркать не моги!", и, сделав мне в душе зарубку, легко переступила юбку, и трусики, и сапоги, став нежным ангелом тайги.
Давно вдова, а не девчонка, белым-бела, лицом смугла, меня раздела, как ребенка, рукой голодной помогла.
На пасеке в алтайской чаще смущался я того, что гол, но я в тебя, дрожа от счастья, как во вселенную вошел.
И стал впервые я мужчиной на шубе возчицкой, овчинной.
Тебе с отвычки было больно - пять лет назад был муж убит. Закрыла ты глаза невольно, его представив, может быть.
Был пчелами твой лоб искусан. Узнав, что мне пятнадцать лет, упала ты перед Исусом рыдая: "Мне прощенья нет..."
И он простил тебя, конечно, за то, что ты, почти любя, стекляшкой бедного колечка в меня вцарапала себя.
И всею истовостью тела, грудей нетроганно тугих ты наперед тогда хотела - чтоб я любил тебя в других.
17-25 января 2005
Позднее зажигание у Евти. Такое дерзкое резание эротической правды надо было в 1989-м году осуществлять - был бы ещё более героем Литературной Газеты и Прорабом Перестройки, чем которым он и без того был.
Ср. меня тех времён:
Люблю сношаться я порою! Признаться в этом нет стыда! Естественное и простое Есть это дело, господа!
Ханжи, конечно, возмутятся, "Да как посмел", -- начнут вонять, Но хватит Правды нам стесняться! Всего важней нам Правду знать!
Возьмем, к примеру, проституток. Конечно, мерзок их разврат, И тут уж нянчиться не нужно, Одна дорога здесь - тюрьма;
Но ежели девчонка парню Отдастся честно, по любви, Плохого нету в том ни капли, - Один здоровый эротизм!
И люба коль тебе девчонка, И ей притом по нраву ты, Иди совокупляться гордо! Довольно всякой ссать хуйты!
1990, январь, Тюмень
"Сексологи попозли по Руси, сексологи!" - восклицал в ужасе в 1988 году В.Белов в романе "Все впереди". И это было: сексологи поползли, и приведенное стихотворение есть как раз типичная проповедь такого перестроечного сексолога.
Евтушенко 2006 02
15:35
Это, конечно, очень древний баян - но всё равно помещу - может, кто не видел.
====
podrjadchik а чё это за хуй слева?
nemiroff Евтушенко, ёлки!
kunshtuk Зупер гуд! А кто кажет евтушенке кукиш?
sovok павловский какой-то
lawyer_x На самом деле, П. показывает кукишь Марку Розовскому. Всё остальное - обман зрения.
iris_sibirica Охуел он что ли кукиши показывать!
lula_and_chira Ну, Евте и Розовскому можно не только кукиш показать - от них не убудет.
iris_sibirica Надо письмо ему на телевидение написать: "Уважаемый товарищ Павловский, просим Вас теперь показать Евте и Розовскому Жопу ".
nemiroff Вроде бы это было в ходе дискуссии о новом русском гимне, - Евтушенко вызвался его написать лучше Михалкова - а Павловский вот как ответил.
bis032 Какая странная ситуация. Во-первых, действительно, вряд ли у Евтушенко получилось бы так державно, а во-вторых, всегда представлял себе Павловского таким интеллигентным человеком.
mixjam жЫды блядЬЪ